Тут набросала, может, если настроение будет, кину ещё.
- Ну не нравятся мне эти пуговицы!
- А? – переспросил я. – Что?
- Пуговицы, - повторил катиолец. И указал на предметы сомнений. Сразу на все шесть. Я немного полюбовался пластикой суставов Чужого и вернулся к нудному разговору.
- Что не нравится-то?
- Не знаю. Но мне от них как-то не по себе.
- Понятно. А какие надо? Перламутровые?
Чужой шутку, конечно, не оценил. Нет, какой юморист пропадает! Я сгрёб комбинезон с прилавка.
- Зря вы всё-таки. Настоящий шахтёрский комбинезон. Конец двадцатого века, без дураков. И сертификат есть.
- Эти пуговицы излучают отрицательные поля, - заявил катиолец, и бешено зашевелил усиками. Надбровные усики этого субъекта были фиолетовыми, и я покорно наблюдал за их пляской – ритуал вежливости, и, если я, ни дай бог, отведу взгляд, катиолец мог обидеться. А впрочем, мне уже всё равно, обидится он или нет, видно же, не купит ничего. Вечно припирается такой, всё щупает, несёт всякий бред, в который мне всё равно не въехать.
- Ну, тогда возьмите хомячка, - с ложным весельем заявил я.
Катиолец повернул на меня три зрачка. Четвёртый метался по сторонам.
- Чточточто? – закрякал он. Озадачен, значит. Я нырнул под прилавок и с наигранной осторожностью достал клетку с Василием. Васька поднялся на задние лапки и застрекотал.
- Редчайший вид! Такой даже на Земле не встретишь. Занесён в межгалактическую Красную книгу! – вдохновенно верещал я.
Чужой с сомнением зыркнул на «диковинку». Со плохо скрываемой опаской просунул между прутьями палец. Засунул и сразу высунул – вроде как храбрился, только страшновато неизвестному зверьку пальцы вместо пищи совать.
- А прививки есть? – с сомнением спросил гуманоид.
Я прикусил язык. Вот из-за этих прививок я не мог сбыть Ваську уже больше полугода. А сделать их в нашем захолустье не было никакой возможности. Вроде как хомяк и не мой был – пришел из таможенной ликвидационной станции. Он у меня простоял две недели, но никто на него внимания не обращал, и я решил его назад отправить, только вот моя дочурка Машка узнала это и долго рыдала у меня на коленях. Жалко, мол. Отправление назад было приговором даже не к безболезненному усыплению, а к жестокой кремации вместе со стальными списанными кораблями. Так что, послушавшись дочурку, я оставил его у себя, но в квартиру тащить отказался категорически, оставил зверька тут, в магазине. Вдруг повезёт, купит кто. Но нет. Что б мне и повезло? Ага, сию минуту.
По моему обречённому молчанию катиолец понял, что никаких прививок нет и в помине, гневно задвигал усиками и быстро ретировался за дверь.
- Стойте! – крикнул я вслед Чужому. – Ну на кой вам эти прививки! Хомяк здоров как бык!
Катиолец на эти крики внимания не обратил, прозрачные створки с готовностью разошлись, пропуская его трёхметровое тело. Если б у него был зад, мне бы захотелось туда наподдать, но зад у него был длиной метра в два, причём почти плоский. Вдвойне обидно.
Я опустил взгляд на комбинезон, безответственно заткнутый под прилавок. Пуговицы ему не понравились, блин. Отрицательные поля они излучают, чёрт возьми! Нет, против таких идиотов надо блок на дверь ставить, что бы не портили настроение. Нет, ко мне приходят однотипные покупатели, предъявляют одинаковые претензии, вот уже... Ну нет, не будем об этом, а то я сдохну, если прикину, сколько лет.
Хотя, я зря хандрю. Сегодня у меня целых две хорошие новости! Целых две!
Первая – я сегодня смог скинуть целый набор ложек одной дурочке с Акруто. Причем накрутил целый бакс, выдав их за произведение старины. Эти ложки валялись у меня уже целых полтора года, и не хотелось, что бы они лежали тут дольше. А вторая хорошая новость состояла в том, что этот доллар я мог спокойно пропить в ближайшем баре, где знакомый бармен развеселит хорошим рассказом и не станет подливать в водку воды.
Целых две хороших новости. Это надо обмыть!
На часах было только без десяти восемь, но я закрылся с чистой совестью. Корабли уже отлетели, осталось два скоростных, но не такие на нём существа ездили, что бы по паршивым лавкам лазить.
Позвонив домой, я мысленно порадовался, что трубку взяла безхитросная дочка и попросил её «передать маме, что папа задержится», на что незаметно повзрослевшая дочка ответила с ехидством, что «передаст маме, что у папы сегодня хорошая выручка». Мысленно пообещав как-нибудь наказать сообразительного ребёнка, я толкнул дверь «Тюленя».
